Она читала мир как роман,

А он оказался повестью.

(с)


Я, черт возьми, люблю тебя.

Да, кажется, так надо произносить эти три слова.

Проглатывая окончания, срывая тонкую пленку нежности, сжав зубы.

И когда-нибудь я так и сделаю.

Когда вольфрамовые проводки в моей голове, заменяющие мне мозг и еще что-то в области "сердца", начнут перегреваться.

От духоты. От твоих рук. От тебя всего в моем затылке.

Я выкрикну их, чтобы не умереть от чахотки, как положено всем, кому запрещают любить.



Я, черт возьми, люблю тебя.

И звонкий смех сорвется с моих губ и заживет своей отдельной жизнью.

Он превратится в ледяные пузыри и будет подниматься к самому потолку твоей комнаты, которую ты мне так и не разрешил оклеить зелеными обоями.

Мне нужно будет только приоткрывать рот, чтобы давать выход этим шарикам, разбивающимся о стену твоего непонимания.

И каждый новый будет окрашен моей кровью из разодранного горла.



Я, черт возьми, люблю тебя.

Всеми силами и слабостями души.

Но последний проводок, заключающий мой разум, перегорит, и я вылечу в форточку.

В темную ночь. Потому что все объяснения происходят ночью.

Я вылечу и стану голубем.

Этим сизым столичным уродцем.

Я сяду на крыше небоскреба и распылюсь на золотые молекулы с первым лучом нового солнца.

А ты раз в полгода будешь приносить мне на могилу цветы.

И однажды я снова проснусь под твоим одеялом.